Часы с Музыкой

Даже Бабушка не помнила, когда появились в доме Часы с Музыкой. И даже Дедушка не помнил, а уж он-то был на целый год старше Бабушки. Всем в семье казалось, что Часы с Музыкой были всегда и что десять, сто, двести лет тому назад они играли уже свою мелодию, когда ни Дедушки, ни тем более Бабушки не было еще на свете.

А Музыка тогда уже была! Некоторые говорят, что она была и до нашей эры, то есть тогда, когда даже нашей эры не было. Правда, трудно понять, где была в то время наша эра и чья вместо нее была эра... но все равно - давно. Музыка давно уже была...

Часы так хорошо научились играть свою мелодию, что никогда не сбивались. Это была тихая Музыка - какая-то маленькая часть, кажется, менуэта, очень старого менуэта, очень красивого менуэта. Под менуэт этот полагалось раскланиваться, улыбаться и невозможно сильно любить друг друга.

Музыка Часов давно стала привычной, и её уже совсем не замечали в доме. Ну, играют там Часы знакомую какую-то мелодию - и это значит, что, скажем, пять часов, и пора чай пить. А больше это ничего не значит.

Однажды Дедушка обмакнул в чай сухарик и забыл о сухарике, да так надолго, что сухарик растворился в чае без остатка. Вот тут-то все и поняли в доме, что Дедушка глубоко задумался. Так глубоко он, наверное, никогда еще не задумывался.
- Дедушка, очнись! - сказало Русое Дитя, и все засмеялись.
А Дедушка нисколько не смутился и ответил:
- Я просто глубоко задумался.
Сказав эту странную фразу, он спросил:
- Кто из вас помнит, сколько раз Часы играли свою Музыку вчера?
- Двадцать четыре раза: двенадцать днем и двенадцать ночью, - очень быстро и уверенно ответил Папа, или Дедушкин Сын. - Они играют каждый час.
- А позавчера?
- И позавчера.
- А третьего дня?
- И третьего дня!
- А когда мы с тобой познакомились, - обратился Дедушка к Бабушке, - сколько раз тогда играли Часы?
- Наверное, столько же... - пожала плечами Бабушка.
- А вот и нет! - воскликнул Дедушка. - Тогда они играли всего двенадцать раз: шесть раз днем и шесть раз ночью. - Он внимательно оглядел присутствовавших и строго добавил: - Это я точно помню. Потому что Бабушка каждый день заходила к нам на два часа: от одной Музыки до другой.

И Дедушка опять задумался, только еще глубже, потому что растворил в чае без остатка сразу два сухарика.
- И еще мне кажется, - наконец произнес он, - что, когда я был маленьким, Часы играли только шесть раз: три раза днем и три раза ночью...
- Ты хочешь сказать, что Часы сломались? - спросила Бабушка.
- Ммм... - ответил Дедушка и погрузил в чашку четвертый сухарик: у Дедушки была большая чашка.

В пять Часы заиграли привычную мелодию - и все прислушались к ней, словно в первый раз. Это была тихая Музыка - какая-то маленькая часть, кажется, менуэта, очень старого менуэта, очень красивого менуэта. Под менуэт этот полагалось раскланиваться, улыбаться и невозможно сильно любить друг друга.

С тех пор все в доме начали следить за Часами, но они исправно шли и играли свою Музыку строго через каждый час. Скоро все забыли следить и стали просто жить дальше. Никто и не заметил, что спустя десять лет, когда не стало ни Дедушки, ни Бабушки, Часы играли свою музыку уже через каждые полчаса. На это не обращали внимания: ну, играют там Часы знакомую какую-то мелодию - и это значит, что, скажем, полшестого, и пора кончать пить чай. А больше это ничего не значит.

Наконец подросло Русое Дитя, и как- то раз подросшее это дитя заметило, что теперь Часы играют через каждые четверть часа. "Вот странно", - подумало подросшее дитя и вспомнило Дедушку, растворившего в чае без остатка четыре сухарика за один вечер.

А через много-много лет, когда уже не было на свете ни Папы, или Дедушкиного Сына, ни Мамы, превратилось подросшее это дитя в Сказочника. Сказочник был известен в городе тем, что писал очень грустные сказки. Но все слышали о нем еще и потому, что жил он в доме с Часами, ни на секунду не прекращавшими играть свою Музыку.

Сказочник был очень старым и очень одиноким. От того, что он был таким старым и таким одиноким, он редко разговаривал с людьми. Но, поскольку разговаривать с кем-нибудь все-таки было надо, он выучил на всякий случай много разных языков: язык птиц, язык ветра, язык книг, язык лампы... А когда Сказочник выучил и язык часов, он подошел к Часам с Музыкой и спросил на их языке:

- Глубокоуважаемые Часы! Почему Вы играете без остановки? Может быть, Вы сломались?
- Ах, нет, - отвечали Часы с Музыкой. - Мы не сломались...

И Часы с Музыкой рассказали вот что:
- Давным-давно, когда на свете еще не было даже Вашего Дедушки, дорогой Сказочник, нас сделал часовой Мастер. Он создал нас обычными часами, безо всякой музыки. Мы исправно шли себе за временем и ничего не играли, потому что и без нас в мире было много Музыки. Но потом Музыки стало меньше - тогда-то мы и заиграли. Музыки становилось все меньше и меньше - все чаще и чаще играли мы мелодию, которую придумали сами. А теперь, дорогой Сказочник, в мире и вовсе нет никакой Музыки... Потому-то и приходится нам играть без остановки. Это трудно, но ведь должна же быть в мире хоть какая-нибудь Музыка!

Сказав так, часы поспешно заиграли снова. Это была тихая Музыка - какая-то маленькая часть, кажется, менуэта, очень старого менуэта, очень красивого менуэта. Под менуэт этот полагалось раскланиваться, улыбаться и невозможно сильно любить друг друга.

Уютная история знакомства

Январь. Мороз. Вокзал. Вагон. Темнота непроглядной зимней ночи пронизана крутящим снегом, а не лунным светом. Внешний мир наделен чертами хаоса: в нем господствует холод, темнота, завывание и беспорядочное движение ветра.

А там, в вагоне поезда, все наоборот… Этому шабашу противостоят тишина и однообразный, успокаивающий стук колес. Приятное тепло пушистым котенком разместилось на коленях у девушки. Приглушенный свет вагона, мерное покачивание поезда и…

– Чего скучаешь? – приятный бархатный голос развеял ее мечтания. Девушка подняла глаза и увидела его – проводника. В то же мгновение юноша склонился к ней, в его серых глазах прыгали искорки. Не случилось ни раскатов грома, ни блеска молний. Но что-то необъяснимое все-таки произошло, потому как сердце девушки рвануло к горлу, затем упало вниз и гулко забилось о ребра.

– Я не скучаю, просто не хочется еще спать, – ответила девушка с очаровательной улыбкой.

– Будешь кофе? – спросил он тем же восхитительным голосом.

В ее голове перепутались мысли, девушка не могла подобрать слова, чтоб ответить на столь легкий вопрос. Так и не ответив, она, как любознательный ребенок, с восторгом открывающий для себя неведомое, потопала следом за ним в купе. Девушка смело шла навстречу судьбе, твердо делая шаг вперед.

Тут, в купе проводников, как-то по-домашнему было тепло и уютно. Он предложил присесть и протянул кофе:

– Саша, – произнес он, а затем медленно поднял голову, обжигая ее пронизывающим взглядом.

– Даша, – девушка вновь наградила его улыбкой и осторожно отхлебнула горячий напиток.

Ночь прошла как мгновенье. Казалось, они были знакомы всю жизнь. Он попросил ее номер телефона, втайне надеясь на встречу, чтоб еще раз увидеть эту милую улыбку.

Были долгие телефонные разговоры и только лишь недели три спустя они встретились и никогда уже решили не расставаться. Теперь они уже вместе гуляли по вечернему парку и разговаривали ни о чем, шутили и смеялись. Тысячи чувств смешались, объединившись в одно – Любовь!

Говорят ведь, что счастье не вечно. Она окончила университет и уехала домой, а у него изменился маршрут и он перестал ездить в этот город. Спасает телефон. Каждый вечер на другом конце слышен такой знакомый и такой любимый голос. Время тянулось со скоростью черепахи. В ожиданиях и подсчетах прошли долгих 4 месяца. И вот, наконец, этот долгожданный день встречи, когда они договорились увидеться – 9 мая! Опять до боли привычный и родной город, где когда-то она училась, опять этот же милый вокзал, где два года назад они встретились. Только теперь все озарено теплым светом приветливого весеннего солнышка. Опять… такая знакомая ситуация: он на работе, она встречает его на перроне.

Опять вагон. Опять купе. Вот только чувства не изменились, расстояние не имеет власти над Любовью, оно еще больше сблизило их. Тут, в купе проводников, он опустился перед ней на колени и, открывая маленькую красную коробочку в виде сердечка, спросил своим бархатным голосом:

– Ты согласна быть всегда со мной?

Взгляд девушки был прикован к нежному золотому украшению. Ее бросало то в жар, то в холод, мысли вихрем проносились, и она, заглянув в эти серебристые глаза, дрожащим от волнения голосом сказала «Да». Он поднял ее лицо и приник к губам.

Теперь колечко не тосковало на дне красной коробочки, оно блестело на маленьком безымянном пальчике правой девичьей руки.